«Новая классика» в «Зарядье»: разговор на крыше концертного зала.

6 и 7 августа на площадках парка «Зарядье» впервые состоялся фестиваль современной музыки «Новая классика».
В перерывах между выступлениями в лектории со зрителями встретились генеральный директор Москонцерта Илья Бачурин и участники фестиваля: пианист, основатель оркестра «Персимфанс», музыкальный руководитель Москонцерта Пётр Айду, преподаватели Московской консерватории – контрабасист Григорий Кротенко и композитор Алексей Сюмак, музыкальный руководитель театра «Практика» Ольга Власова.

Генеральный директор Москонцерта Илья Бачурин.

Илья Бачурин: Вопрос, который очень важен для нас как для организаторов: насколько состоятельна сегодня концепция «новой классики», актуальна ли эта идея?
Григорий Кротенко: «Новая классика» звучит как извинение, что это музыка хорошая, но не такая сложная, как «классика». У классики есть репутация чрезмерно сложного явления, и новая классика как будто подготавливает нас к тому, что музыка будет звучать на рояле, но не так уж круто, как могло бы быть. Такой лайт-вариант настоящей классики.

Контрабасист Григорий Кротенко и руководитель Персимфанса Пётр Айду.

Пётр Айду: Классикой мы называем то, что признанно, но классическая музыка была создана в последней четверти XVIII – начале XIX века и, на мой взгляд, она безнадёжно устарела. Мне кажется, самое важное –
чего мы ожидаем от музыки? Если от кого-то или чего-то люди ничего не ждут, очень сложно произвести эффект. Скрябин и его последователи считали, что она способна в прямом смысле изменить физический мир, поэтому нам сейчас интересно отмотать сто лет и сыграть эту музыку. Если проанализировать её с точки зрения нас сегодняшних, то звуковые открытия, которые сделал Скрябин, сегодня не воспринимаются как чудо. Эти элементы уже есть во всех голливудских фильмах, хотя с точки зрения акустики в своё время это были совершенно новые созвучия. Нам хотелось бы освежить наше ожидание музыки и перезагрузить своё восприятие.
Григорий Кротенко: Классическое образование – это образование на мёртвых языках, то же самое в отношении музыки, которая существует в определённом законченном виде. Музыка бывает хорошая и плохая, единственное, что её отличает – ответственное отношение к звуку. Когда композитор осознанно не пользуется шаблонами, чтобы подавать привычные
и понятные «блюда» к столу слушателя, если исполнитель осознанно
воспроизводит звук, вкладывая и духовное содержание, такую музыку мы можем назвать хорошей, неважно, записана она на студии или сыграна по нотам, записана она заранее или является результатом импровизации.

Композитор Алексей Сюмак и дирижёр Ольга Власова

Алексей Сюмак: Я больше пятнадцати лет преподаю композицию в консерватории и имею возможность наблюдать, как меняется музыка и формируется другой тип композиторского мышления. Ещё десять лет назад, когда я выпускал своих первых студентов, это были яркие концептуалисты, для которых яркая упаковка была важнее содержания. Последние два-три года я с удивлением обнаруживаю абсолютно новых людей, которые абсолютно свободно могут апеллировать к музыке XVI и XIX века, их не волнует, в какой эстетике писать. То есть композитор сейчас – это не тот человек, который пишет ноты, а тот, кто придумывает новые музыкальные смыслы, это режиссёр музыки и режиссёр исполнителей. Новое поколение это очень хорошо понимает, с ними интересно работать. Я думаю, будущее за новым музыкальным подходом и новым музыкальным мышлением.

Генеральный директор Москонцерта Илья Бачурин и Светлана Потёмкина

Илья Бачурин: То, что предлагается музыкантами здесь на площадке, сложнее, чем привычная и родная уже классическая музыка, которую мы привыкли слушать. Музыкальная лаборатория Попова, например, выдаёт такой продукт, что не всегда понятно, как к этому относиться: то ли это репетиция, то ли концерт уже начался. Мне кажется, сегодня есть огромная аудитория, которая ищет новое звучание через разных исполнителей, и наша задача как продюсеров показать: обратите, пожалуйста, внимание, вот современная музыка. Нельзя присвоить звание – «классика сегодня». Так не работает. Пройдёт пятьдесят лет, сто лет, оглянутся и скажут: да, это было вечным, а то приятно послушать, но не классика. Надо предъявлять определённых исполнителей, а потом пусть слушатели определяют, что было классикой, а что нет.
Алексей Сюмак: XX век приучил нас к тому, что сверхэмоциональность никем не востребована, только что был романтизм, и мы от него устали, поэтому больше ста лет живём с ощущением того, что необходимо быть собранными, нельзя быть откровенными. Стоит только расслабиться – мы проиграли. Мир не даёт возможности быть откровенными, хотя именно это и надо. И как только мы начинаем искренне об этом говорить, возникает что-то новое. Теодор Курентзис побеждает тем, что дал чудо – быть откровенными. Когда мы вопреки всему становимся открытыми, за этим будущее.

Режиссёр концерта Юрий Квятковский

Светлана Потёмкина: Расскажите, почему для фестиваля Вы выбрали именно «Увертюру» и «12» Блока?
Алексей Сюмак: Фестиваль называется «Новая классика», и мне хотелось совпасть с этим названием. Кантата «12» была заказана Юрием Башметом для его фестиваля в 2018-м году, а поэма написана Блоком ровно за сто лет до этого. У Блока изначально заложена полистилистика: это и городской романс, и агитационные призывы. Каждая из двенадцати частей написана в совершенно в разной эстетике и для меня как композитора стояла очень сложная задача: сохранить эту полистилистику. Сочинение получилось псевдоклассическим. На самом деле я бы не назвал это неоклассикой, скорее, это написано в эстетике постмодернизма. Такая попытка посмотреть, как «музыка революции» может быть воссоздана с точки зрения эстетики XX века. Вторым произведением стала «Увертюра», написанная в прошлом году для фестиваля в Нижнем Новгороде, но её первое исполнение состоялось только сейчас. Передо мной стояли очень чёткие задачи: музыка должна была быть яркой, внятной, с боевым стержнем, лирическим отступлением и очень чётким таймингом – восемь минут и ни секундой больше или меньше.

Композитор Настасья Хрущёва

Ольга Власова: Оба сочинения написаны в квази-советской стилистике и так удачно совпало, что Увертюра стала преамбулой и к концерту, и к поэме «12». Мне кажется, получился полноценный цикл, соединенный цитатами Блока. Мы работаем с Алексеем давно, и я хорошо понимаю его музыкальный язык. Как дирижёр и соисполнитель, я вношу свою трактовку, но хочу добавить, что на фестивале, был представлен один из вариантов решения этой музыки, которая очень театральная.

Композитор Никола Мельников

Светлана Потёмкина: Некоторые тексты, предназначенные в поэме мужчинам, вы передали женщинам и наоборот, с чем это связано?
Алексей Сюмак: Мне бы не хотелось, чтобы все жёсткие фразы, которые звучат от лица революции, произносили мужчины. Всё-таки революция, война, смерть – это категории женского рода.
Ольга Власова: Вообще перед вокалистами в данном произведении стоит сложная задача не только петь, но и говорить, и резко переключаться с одной манеры на другую.

Композитор Николай Попов и музыкант группы OpenSoundOrchestra

Светлана Потёмкина: Недавно состоялась совместная постановка театра «Практика» и Москонцерта – опера «Аскет» Николая Попова, могли бы вы рассказать про этот опыт как музыкальный руководитель постановки?
Ольга Власова: Оперу об Андрее Сахарове написал Николай Попов, и для вокалистов, артистов хора Певзнера, это был совершенно новый опыт работы с таким композиторским материалом. Моей задачей было помочь исполнителям выйти из привычного амплуа и переключиться на другую эстетику, найти своё звучание и краски. Драматический театр сейчас более открыт для музыкальных экспериментов, композиторам и музыкантам проще экспериментировать на театральной сцене, чем на филармонической, поэтому опыта такой работы у меня больше, чем у музыкантов.
Светлана Потёмкина: Пётр, во время Российской креативной недели Вы сказали, что самое ценное – контакт, который возникает в процессе исполнения между музыкантами, правильно ли я поняла Вашу мысль?

Пётр Айду

Пётр Айду: Академическая музыка написана давно, и её часто повторяют, но в чём смысл этих повторов? По этому поводу есть много разных соображений, я бы сказал, что XX век – это век звукозаписи. Появление звукозаписи очень сильно повлияло на исполнительское искусство. В нём появилась паранойя неправильно взятых нот, потому что при переходе от живого концерта в звукозаписывающую студию, как и при переходе из немого кино в звуковое, многие исполнители просто не могли ничего сыграть. Это связано с тем, что поменялась задача, в эпоху звукозаписи она заключается в том, чтобы сыграть как можно более качественно. На сегодняшний день всё уже сыграно идеально, и сейчас мы понимаем, что музыку исполняют живые люди, и когда сверхзадачей становится – просто сыграть эту музыку, неважно что при этом чувствуя, мы теряем очень много в эмоциональном её наполнении и психологическом влиянии этой музыки на людей, которые её слушают.

Композитор Дмитрий Устинов

Светлана Потёмкина: Неделю назад с солистами Москонцерта Вы участвовали в музыкальном перформансе в честь 130-летия Цветаевой, осталось ли у вас удовлетворение от этого выступления?
Пётр Айду: Вообще да, как ни странно, хотя там было много музыки, которая мне не очень близка. Благодаря большому репертуару не возникало противопоставлений. Это разнообразие примирительно, мы и идём к тому, что всему есть место на свете.

Светлана Потёмкина: Почему «Персимфанс» исполняет на фестивале именно «День бытия», которое Иван Вышнеградский написал более ста лет назад и считал исповедальным?

Артисты Большого театра Ольга Селивёрстова и Илья Селиванов, Алексей Сюмак, Ольга Власова

Пётр Айду: Для Вышнеградского это очень важное сочинение, хотя оно и было написано как дипломная работа в консерватории. «День бытия» прошёл через всю его жизнь, композитор относился к нему с большой любовью, несколько раз переделывал, даже несмотря на то, что его никто не собирался исполнять. Это сочинение написано очень нетрадиционно, с него начался его путь ультрахроматики, как сам композитор его называл. И все его последующие сочинения написаны для 24-тоновой системы.
Светлана Потёмкина: Новая техника и определила ваш выбор?
Пётр Айду: Скорее, стечение обстоятельств. Во-первых, нам очень хотелось сказать своё слово в год Скрябина. На наш взгляд, недостаточно ещ сорок-шестьдесят раз сыграть те же сочинения, которые итак исполняются постоянно.

Григорий Кротенко: Нам кажется, что Скрябин несправедливо одинок. Он в обществе самого себя. Но есть целая компания авторов, которые несправедливо обойдены вниманием исполнителей. Из последователей Скрябина, которые разделяют его отношение к звуку и продолжают развивать его идеи, мы выделили Вышнеградского. Это один из шагов на пути постижения наследия Скрябина.
Пётр Айду: Так сложилось, что и Вышнеградский, и Обухов жили в Париже. Они считаются русскими композиторами, но гораздо больше повлияли на французскую музыку, чем на своих современников в России.
Григорий Кротенко: «Персимфанс» готовит большой цикл концертов, которые являются антологией русской музыки. Это, конечно, потребовало серьёзного музыковедческого исследования. После Евгения Федоровича Светланова, который записывал всё, что создавалось русскими композиторами для классических инструментов, такие попытки давно уже не совершались, но этот подход позволяет открыть исторические явления в русской музыке, а не пользоваться привычными расфасовками на библиотечных полках.

Артисты «Персимфанса»

Светлана Потёмкина: Можно ли считать исполнение в Зарядье премьерой или она состоялась днём раньше в Суздале?
Пётр Айду: У нас тройная премьера, и каждый раз мы играем немного другую версию – это зависит от места. Одно звучание в монастыре в Суздале, где нет усиления, никаких микрофонов, чистый звук, который возникает в архитектуре этого уникального места. В городской парковой среде Зарядья, где архитектура более эклектичная, суетливая – возникает совершенно противоположный характер.
Григорий Кротенко: Нам интересно исследовать, как произведение дополняет акустическую среду. В Суздале акустическая среда была идеальная, стерильная, и пьеса звучала очень мистериально. А в обстановке нового Вавилона, где присутствует фон и подтекст, очень многих звуковых событий, музыка дополняется совершенно другим спектром и с философской точки зрения это совершенно иное произведение искусства. То, что мы сейчас сидим на крыше концертного зала – тоже интересно очень.

Пётр Айду: И третий раз исполнение планируется в ноябре уже в концертном зале Чайковского.
Светлана Потёмкина: Сегодня на сцене 75 музыкантов, это постоянный состав «Персимфанса»?
Пётр Айду: «Персимфанс» – это расширенный ансамбль, который может состоять из трёх или трёхсот человек, всё зависит от репертуара. Мы играем разные сочинения, но, конечно, в основе классический состав симфонического оркестра, который сформировался к началу XX века. Это наша основа, от которой мы движемся в наше время, назад и вперёд.

Композитор Риад Маммадов

Алексей Сюймак: Кстати, необходимо констатировать такой факт: музыку для оркестра сегодня мало кто пишет. Современные композиторы сосредоточены либо на мультимедиа, либо на электронике, либо на камерной музыке. И то, что фестиваль даёт возможность прозвучать симфонической музыке, которую очень мало кто из российских композиторов пишет, это чудо и подспорье. Пожалуй, в таком роде есть только фестиваль Башмета, который проходит в концертном зале Чайковского. Но в таком масштабе, как здесь, в парке «Зарядье» – на площадке в центре города, это первый фестиваль, который ориентирован на совершенно разную публику, даже незнакомую с современной музыкой. Просветительская роль очень важна для города и такой фестиваль – подарок.

Илья Бачурин: Два дня подряд в «Зарядье» собирались последователи настоящего искусства, бескомпромиссные совершенно. Кстати, этот формат, где парк как декорация является частью действа и появляются зрители, может быть, вовсе и не настроенные погрузиться в серьёзную музыку, оказался не для всех возможен. Некоторые музыканты отказывались, полагая, что совершенного звука на улице не добиться. По факту же добились, собрав команду лучших звукорежиссёров! И даже дождь обошёл нас стороной, несмотря на прогнозы.

Материал подготовила Светлана Потёмкина.

Фотографии предоставлены организатором фестиваля – «Москонцертом». Автор фотографий – Кирилл Дзюба.